Милиция, которая не берет взяток, строго соблюдает сухой закон и готова тесно взаимодействовать с общественностью. Это не прожекты будущего, а уже реально действующий в Харькове батальон особого назначения.

О том, как удалось не допустить в городе донбасского сценария, как ребята брали Волноваху и кто в случае российского вторжения будет защищать «первую столицу» – читайте в эксклюзивном интервью Владимира Чистилина с комбатом «Харьков-1» Сергеем Янголенко.

– Для начала расскажите немного о себе, как люди становятся комбатами?

– Ни я, ни мой брат (Андрей Янголенко – комбат «Слобожанщини» – авт.) никогда не стремились возглавлять батальоны. В детстве мечтали о военной карьере, хотели быть спецназовцами, активно занимались единоборствами. Идеалами были запорожские казаки, хотели служить украинскому народу. В 92 году в нашем поселке жили в основном коммунисты и мы, будучи студентами, обклеивали дома патриотическими листовками. Большую роль в нашем воспитании сыграл дед, который много рассказывал о казаках, Голодоморе. Конечно, многое дала армия, спецназ, группа разведроты десантной бригады.

– А как попали в правоохранительную систему?

– Когда вернулся на гражданку, попробовал себя телохранителем, но хотелось служить государству. После оранжевой революции на патриотической волне пришли с братом в «Беркут». Хотели менять систему, но через какое-то время поняли, как все запущено. Мы позиционировали себя как украинский милицейский спецназ, но с каждым годом становилось все хуже. Никогда не думал, что коррупция так разъест систему. Должности покупались за деньги, сотрудники милиции могли по четыре месяца не получать зарплату и при этом нормально жить. Сильно угнетало то, что для многих «беркутовцев» идеалом был российский спецназ. Эту тему, особенно при Януковиче, хитро продавливали. Тот же «Оплот» – чисто ФСБшный проект. Жилин пытался активно привлекать «Беркут» в свою орбиту, устраивал для бойцов соревнования. Потом мы все видели, что их усилия не прошли бесследно – харьковский «Беркут» «проявил» себя на Майдане.

Мы с братом с грустью смотрели на происходящее, но исправно выполняли свою работу. Были захваты вооруженных преступников, ходили на стволы, против особо опасных рецидивистов, которые у нас прятались из России. Так и прослужили в «Беркуте» с начала 2005 года до Евромайдана.

– А когда начались события на Майдане?

– Это был очень тяжелый период. Все знали нашу патриотическую позицию. С самого начала мы четко во всеуслышание об этом заявили. Нельзя сказать, что весь «Беркут» был настроен не патриотично. Находились единомышленники. Просто в Харькове «Беркут» поделен на кланы, группы, которые закрывали какие-то вопросы. Мы во все это не ввязывались, но когда подразделение послали на Майдан, жестко сказали, что это не правильно. Комбат Лукаш сначала пытался с нами говорить на повышенных тонах, но было бесполезно. Если бы победил Янукович, то мы бы в «Беркуте» не служили, а взяли оружие и вели себя по-другому.

– Однако в Харькове после победы революции достоинства все только начиналось.

– Когда приехали бойцы с Майдана, то увидели, что их никто не сажает, не разгоняет, и тут начались события в Харькове. Когда сожгли «Просвіту», то тогда же пытались спалить и ОГА. Из харьковского «Беркута» только мы с братом вдвоем стояли в форме, защищая обладминистрацию. Они сначала начали кричать «Беркут – герой», но, увидев нас, сразу приутихли. ОГА тогда удалось отстоять. В тот вечер я общался с ребятами из Внутренних войск. Многие были за Украину, хотя во время Майдана стояли на другой стороне.

После всех событий ездили по адресам сепаратистов. Переломным моментом стала история в Чутово, когда харьковский «Беркут» не допустил, чтобы к майдановцам пришла помощь. Из-за этого патриотов сильно побили. Мы в то время работали по адресам. Лукаш на построении нас вывел и при всех спрашивает: «Почему не выполняете приказы, куда ездите?». Начал называть нас предателями. Стал у всех бойцов спрашивать, кто у них комбат. Когда дошел до моего брата, то Андрей ему ответил: «Ты потерял моральное право нами руководить, и я тебя комбатом не считаю». Завязалась мужская перепалка. «Беркут» направил на нас автоматы, мы вытащили ножи. Я достал из машины свой охотничий карабин. Могло дойти до стрельбы, но они нас реально боялись. Все понимали, что значит пойти против «янголов».

После этого мы собрали вещи, оружие и ждали команды недавно назначенного начальника областной милиции. В это время Аваков решил создать харьковские батальоны, и к нам перешло из «Беркута» около десяти человек.

– По каким критериям набирали бойцов?

– «Беркут» аморфный, у них не такая уж и сильная подготовка, как об этом писали. Поэтому задача стояла создать боеспособный батальон из патриотов. Смотрели, прежде всего, в глаза. В основном шли не необученные ребята, конечно, важна были физическая подготовка. Пытались к нам откровенно засылать. Наводили справки, – человек оказывался «оплотовцем» или судимым. Сначала люди из управления думали, что это создается для галочки. Хотели перевести приказом 200 человек ППС-ников. Их собрали в актовом зале. Они сидят, опустили головы. Тогда я встал и говорю: «Нет, так не пойдет – нужны добровольцы, кто хочет с нами – вперед. Зарплата почти в два раза больше, но условие, кто возьмет хоть копейку – посадим». Из 200 человек только 20 изъявило желание, а потом еще десять из них отсеялось. Люди оказались не готовы служить в честной милиции. Изначально впопыхах хотели сделать харьковские батальоны по 300 и 500 человек, но совершенно была не продумана вертикаль власти. Мы существенно сократили штаты. Сейчас батальон «Харьков-1» насчитывает 98 человек, и еще 45 бойцов мы наберем дополнительно до Нового года.

– Какие перед вами были поставлены задачи?

– Сегодня уже можно говорить, что, судя по настроению милиционеров, ситуация в Харькове могла пойти по сценарию Луганска и Донецка. Мы активно занимались адресной работой с сепаратистами. 9 мая охраняли областное управление. Специально громко инструктировали своих, чтобы все слышали. Давали команду: «В случае захвата стрелять на поражение». Это возымело действие. В управлении слушали и передавали сепаратистам, что лучше не ходить, ибо заехал какой-то «бендеровский спецназ». Конечно, очень много милиционеров в Харькове настроено антиукраински. Но все зависит от командиров. Бойцы смотрят на начальников. Если будет четкий водораздел и дана жесткая команда защищать город – это одно. Если руководство шатается, а таких основная масса, то …не хотелось бы об этом говорить, но однозначно систему надо менять. И времени на раскачку у нас немного. Надо реально что-то делать. Хотя те милиционеры, которые побывали в зоне АТО и столкнулись с боевиками, многое переосмыслили. Нет уже розовых очков.

– Батальону «Харьков-1» пришлось участвовать в реальных боевых действиях. Расскажите, как вы брали Волноваху?

– 28 августа приезжаем – обстановка тревожная. Заехали в Мариуполь – сразу же нас ведут в штаб АТО. Там уже вертолет прогревается. Генералы берут меня под руки, показывают карту, говорят, вы наш последний резерв. Спрашивают: «Готовы воевать?». Отвечаю, да, люди экстерном прошли обучение, получили навыки. «Отлично, – прибодрились в штабе. – Тогда ваша задача войти в Волноваху, укрепиться и максимально привлечь к себе силы противника. А потом, кто останется живой, полями назад, и как-то кукурузой уходите». Мы недоумеваем. Затем генералы спрашивают: «Что у вас с оружием?» – Есть гранатометы, но лишь по 6 гранат на каждого, дайте нам еще. В ответ слышим: «Да, если вы успеете сделать по три выстрела, уже будет хорошо». Начинаю уточнять: «А кто соседи слева, справа, какая поддержка?» – Да никакой! Впереди противник, сзади Мариуполь. Войск нет. Линия обороны – блокпосты. Мы поняли, то, по сути, нас отправляют на убой.

Приехали в райотдел. Там у сотрудников в карманах георгиевские ленточки. Вышли на нас из окружения бойцы из-под Иловайска. У них паника, глаза квадратные. Мы их сразу отправили домой. Что хочешь, то и делай. Войск нет – полная свобода действий. Осмотрелись. Комбат «Слобожанщины» привез противотанковые мины. Благо, что у нас с братом было военное образование. Хотя на практике: оно или дано, или нет. Заминировали путепроводы, танкоопасное направление, выставили наблюдательные посты. Весь город знал, что происходит. На следующее утро ни СБУшники, ни ГАИшники, ни начальник РОВД на работу не вышли. Волноваха замерла в тревожном ожидании. Противник пытался наступать, но нас спас террикон. Наши подвижные мобильные патрули сыграли здесь свою ключевую роль. Враг потерял время, а уже 2 сентября к нам пришло на помощь первое подкрепление 72 бригады. Подтянулась бронетехника. Самый напряженный момент – вторая ночь в Волновахе, когда мы были одни. Чувствовал колоссальную ответственность за ребят. По нам работали «Грады». Мы постоянно маневрировали. Мысль была лишь одна – лишь бы все люди живыми вернулись. В результате операции ни одного 200 или 300-го. Хотя постоянно находились под минометными обстрелами. Реально раза четыре думали, что все ляжем в братской могиле, да и каждый день могло что-то прилететь.

Больше двух месяцев находились в Волновахе. Есть, что вспомнить. Были дерзкая операция по освобождению одного из начальников СБУ. «Альфа» побоялась – мы же рискнули. Прошли два вражеских блок-поста. Уже стираем кровь. Слышим, что-то тарахтит сзади. Ночь. Фары светятся. Людей положили сзади в засаду. Летит БМП с десантом. Кто там: свои – чужие, не разберешь. Спрыгивает десант с брони. Повязок не видно. Кричат: «Оружие на землю!». Начинаем общаться. Слышим, в словах проскальзывает украинский суржик. Ну, думаю, слава Богу! А желание было стрелять. Могли запросто своих положить. Мы им показали засаду, гранатометчиков. Если бы на нашем месте оказались сепаратисты, то ребята живыми не ушли. Впрочем, тоже самое можно сказать и о нас.

На войне каждый четвертый случай, который приводит к трагедии, он или из-за пьянки или по расхлябанности. Здесь все зависит от командира. У нас в батальоне сухой закон. И все время разведка, разведка, ни на кого не полагаемся.

– За что могут выгнать из «Харьков-1»?

– Были случаи, когда выгоняли людей. На ЮЖД трое наших бойцов устроили драку в пивной бочке. Если бы они были трезвыми, то разбирались, ибо ситуация там неоднозначная, но их вина, что они находились в пьяном виде. Случаев коррупции не было. Если появятся, то будем сразу же сажать за решетку. Несоблюдение субординации имело место. У нас 22-летний замполит. Парень молодой, прошел Майдан, но очень способный. Пришлось пояснить, что он и будет руководить, несмотря на возраст.

– Насколько Харьков готов к вторжению?

– Батальоны «Харьков-1» и «Слобожанщина» готовы удержать город. Но это уже крайний случай, когда мы будем делать здесь Сталинград. Реально сейчас нужно заниматься профилактикой, проводить адресную работу. У нас в Волновахе не было ни одного теракта. Хотя там много оружия, ДНРовцы возвращались на побывку. В Харькове тоже можно установить порядок, нужна воля руководства. Нам сейчас необходим транспорт, чтобы патрулировать город, место дислокации, чтобы была своя база, как у «Беркута». Нужна территория, где мы могли бы проводить подготовку, тренировать людей. Сейчас очень хотим работать с общественностью. Перенять израильский опыт. Выезжает наша группа быстрого реагирования, выходят на дежурство активисты, по типу ДНД. В случае чего – вызывают нас. Возможны совместные патрули. Мы готовы всех обучить. В Волновахе мы зашли на сессию горсовета, дали свои телефоны. Сказали, что нам без разницы, кто будет нарушать закон: военные, сепаратисты – мы отвечаем за правопорядок. В Харькове тоже реально все стабилизировать. С людьми надо общаться. Никто не говорит, бить или сажать, но человек должен понимать, что будет нести ответственность за противоправные действия. Военная фаза – самая последняя, если вдруг мы лопухнемся. Но все должны понимать, что это наш город, поэтому будем защищать харьковчан до конца.

– Однако обеспечение у «Харьков-1», мягко говоря, оставляет желать лучшего.

– Недавно к нам приезжала Таня Черновил. Хотела посмотреть, кто держал Волноваху. Она сказала, Харьков такой богатый город, а вы ездите на драндулете, обмундирования и топлива нет. Зарплата бойца 4 тыс.грн, у комбата 6,5 тыс.грн. Однако у нас после Майдана такой патриотический дух, что просто передать невозможно. В Волновахе, когда «Грады» летели, построил ребят и говорю: «Страшно? А что вы хотели жить вечно? Это наша Родина, мы все добровольцы – будем сражаться».

– Какие у вас планы?

– Очень хочется видеть новую милицию. Я смотрю по нашему батальону, что если есть желание у руководства, то реформировать можно всё. Начальник может распространить здоровую проекцию. У нас есть полное взаимопонимание с Аваковым, но все тормозится «ватой» на среднем уровне. Ее много, но надо говорить с рядовым составом милиционеров. Там есть немало патриотов. У нас нет времени для промедления. Весной в Харькове опять все может повториться. Сепаратисты затаились, если сейчас не показать силу, то снова подымут голову. Надо действовать, проводить реформы, ставить на руководящие должности прогрессивных людей. Исповедовать принцип трех «П»: патриотизм, профессионализм, порядочность. За год ситуацию в харьковской милиции можно реально изменить. Надеюсь, что в следующий профессиональный праздник у нас уже будет больше поводов для оптимизма.

Слава Украине!

Владимир ЧИСТИЛИН.
Главное™
http://glavnoe.ua/articles/a9641